Феномен «Наполеон Бонапарт» и 1812 год

Официальный сайт журнала «Наука и Религия»

Феномен Наполеона есть величайшее историческое поучение: политике, государственному строительству, дипломатии, военному делу. Кто это был? Монстр, узурпатор, завоеватель, гений, великая противоречивая личность, непревзойдённый полководец… Полемика, споры, идеализация, ниспровержения, периодические яростные дискуссии на эту тему не утихают, да и вряд ли в обозримом будущем утихнут.

От оценки полководческого искусства Наполеона зависит в известной мере и оценка военного искусства русской армии, сыгравшей решающую роль в конечном его разгроме. Военно-историческая наука советского времени уделила Наполеону-полководцу сравнительно мало внимания. Сосредоточивая внимание на самой катастрофической из всех его неудач (1812), наши авторы давали крайне сдержанную и мало развёрнутую оценку его военному искусству. Эта тенденция неизбежно умаляет значение победы, одержанной русским народом и русской армией.

Большинство отечественных военных историков советского времени считали, что все элементы военного искусства Наполеон получил в наследство от французской армии, и его роль свелась к их совершенствованию. Например, А. А. Строков утверждал: «Наполеон довёл до совершенства стратегию и тактику, выработанные в войнах французской революционной армии» и говорил о нём как о «…полководце, унаследовавшем от революции новую армию, нового солдата, новые способы и формы ведения военных действий». С таким мнением можно согласиться только отчасти — в отношении «новой армии» и «нового солдата», хотя это нуждается в серьёзных поправках: армия, с которой Наполеон добился наибольших успехов в 1805–1809 годы, была во многом отлична от армии Французской буржуазной революции.

И в области стратегии, и в области тактики наиболее характерной особенностью полководческого искусства Наполеона являлось предельное сосредоточение сил на направлении главного удара. Наряду с этим стратегии Наполеона присуще стремление к сокрушению живой силы противника в генеральном сражении. Оба эти принципа стратегии Наполеона признаны мировой военной мыслью.

Но вряд ли можно усмотреть те же черты в военном искусстве армии Французской буржуазной революции. Армии Конвента и Директории сравнительно равномерно растягивались вдоль границы в стремлении прикрыть все важные и второстепенные стратегические направления. В начале войны 1799 года против Второй коалиции основные силы французской армии — приблизительно 200 тысяч человек — растягивались на фронте 650 километров. В эту войну на итальянском театре французский главнокомандующий Б. Шерер, обороняя против войск А. В. Суворова рубеж реки Адды, растянул свои слабые силы (28 тыс.чел.) по всему указанному рубежу от озера Комо до впадения Адды в реку По (приблизительно 120 км) по всем правилам кордонной системы, в результате чего его оборона была легко прорвана 16 (27) апреля 1799 года. Шерер был разбит русскими войсками. Носителем новых стратегических принципов в данном случае являлся русский полководец.

По существу, многие идеи стратегии и тактики, развитые и практически воплощённые Наполеоном, предвосхитил и применил А. В. Суворов. Наиболее проницательные современники русского полководца не могли не видеть новизны его подходов к развитию военного искусства. Наполеон Бонапарт отчётливо её улавливал. В период Египетской кампании 1799 года Наполеон писал, что «Суворова до тех пор не остановят на пути побед, пока не постигнут особенного искусства его воевать и не противопоставят ему собственных его правил».

Представление о стратегии и тактике Наполеона как об улучшенном продолжении военного искусства французской армии периода революции неверно. С точки зрения практического смысла, верную формулировку решения данного вопроса мы находим у Ф. Энгельса: «Историческая заслуга Наполеона заключается в том, что он нашёл единственно правильное тактическое и стратегическое применение колоссальных вооружённых масс, появление которых стало возможным лишь благодаря революции».

Наполеон обладал редким сочетанием холодного рассудка и мощной силы воображения. Военная история знает полководцев, имевших дар твёрдо руководить своими подчинёнными, хорошо чувствовать себя во главе армии при управлении войсками и руководстве боем. Но у них совершенно пропадала способность к абстрактному мышлению при выработке стратегических комбинаций по карте. Иные же, напротив, обладая великолепным даром стратегического комбинаторного мышления, способностью с абсолютной ясностью и очень соизмеримо представлять себе самые большие процессы, приходили в растерянность при контакте с войсками. «На поле боя он чувствовал бы себя менее уверенно. Всё его искусство пропадало перед войсками. Это происходило не только по причине робости — это происходило из-за недостатка командных навыков. Когда он был в войсках, то в нём явно видно было некоторое смущение, которое сразу же проходило, как только он уезжал из войск», — писал современник о К. Клаузевице.

Г. Л. Блюхера же и А. В. Суворова историки ХIХ века, особенно прусские, приводили в качестве примера полководцев первого типа, и как это всегда бывает на войне, где сила характера ценится больше, чем сила ума, не удивительно, что и историческая слава этих людей большая, чем у других. Известно, что прусский генерал Август Гнейзенау, противник Наполеона в 1805 году, обладал вторым из рассмотренных чувств, проверить же на деле наличие первого качества ему не довелось. М. Д. Скобелев был иным. Однако с полным основанием можно утверждать, что оба (Гнейзенау и Скобелев) обладали в определённой степени и другими качествами, характеризующими истинного полководца.

Переход Наполеона через Альпы. Художник Поль Деларош. 1850. У Наполеона же мы наблюдаем наличие этих обоих качеств в высшей степени. Немногие могли, как это делал он, увлечь простых людей магическим воздействием своей личности. Он умел вдохновить войско и на самопожертвование. Его появление окрыляло. Даже совсем молодые рекруты, которые впервые побывали в бою, даже раненые кричали «Да здравствует император!». Даже изувеченные солдаты, лишившиеся рук или ног, которые спустя несколько часов, возможно, должны были умереть, славили его из последних сил. А он сам ощущал прилив жизненней энергии, переливавшейся в него из огромной массы войск, его ум обострялся, помогая принимать блестящие решения…

Но не меньший эффект давали и его размышления в тиши кабинета, во время работы с циркулем и картой. И здесь мы видим, какое воздействие на военное искусство оказал полководческий гений Наполеона. Он не только был великим практиком, на делах которого мы можем учиться, но был и основательным теоретиком, чьи высказывания изучались многими поколениями. Некоторые его письма — это целые трактаты, которые могут занять достойное место в теоретических трудах о военном искусстве. В письме к брату Люсьену (1806) изложены планы развития военной кампании. В 1808 году он написал о замыслах по военным вопросам Жозефу, в 1813-м — записки о положении после боёв под Дрезденом накануне битвы под Лейпцигом. Далее были письма и о фортификации.

Именно здесь у Наполеона многому можно поучиться. Новые принципы в военном искусстве были явственно видны в его практических делах, а все планы 14 походов Наполеона составлены в соответствии с его пониманием принципов ведения войны: они были смелыми, но методично подготовленными.

В его жизни и карьере мы можем увидеть несколько моментов, когда он, переломив обстоятельства, сам выбирал, каким путём ему идти дальше, сам определял своё будущее. Наполеону как полководцу не было равных, но коалиция народов уничтожила его империю, когда его гений был ослаблен возрастом и болезнью, испорчен высокомерием, а у Франции тогда не имелось военной организации, способной преодолеть поражения.

Наполеон стал величайшим полководцем, потому что не захотел стать великим правителем. И так, вероятно, будет происходить всегда, когда в какой-то одной области деятельности надо достигнуть предельно возможных результатов. Нужно всегда учитывать то, что эта односторонность идёт на пользу личному успеху только одного человека. Длительности существования его творения это наносит вред.

Наполеон был великий организатор, кудесник централизации управления сражением. Рациональность принимаемых им конкретных решений потрясает, и пока трудно представить, что это повторится в истории человечества.

Полководческий дар был высочайшим, мощным, интеллектуально концентрированным и — определяющим в отношении личности Наполеона… Он, как и любой профессиональный военный, добравшись до власти, гипертрофировал военную мощь Франции. Его аналог в истории, возможно, Тамерлан, тоже создавший в постоянных потрясениях и войнах второй половины XIV века армию-корпорацию, армию-братство, которой не мог противостоять никто из соседей. И, как у Наполеона, у Тамерлана содержание этой армии требовало таких средств, что он мог поддерживать её существование только постоянными грабительскими походами, что и сгубило и того, и другого.

По масштабу, численности вовлечённых в войну масс, напряжению боевых действий и значимости достигнутых результатов война 1812 года совершенно превосходит все предшествующие. М. И. Кутузов имел против себя очень сильного и искусного противника. Он начал борьбу против Наполеона в тяжелейшей стратегической обстановке и в условиях численного превосходства противника, а закончил её, по сути дела, почти полным уничтожением армии противника.

Кутузов на командном пункте во время Бородинского сражения. Художник Анатолий Шепелюк. 1952. Наполеон, прежде всего, не учёл, что при огромных силах, вовлечённых в борьбу с обеих сторон, война не может быть решена одним сражением, что данная война не может сводиться к одноактному скоротечному процессу (наступление — генеральное сражение — капитуляция противника), как это было в его войнах с Австрией и Пруссией, что в данных условиях неизбежен последовательный ввод сил, постепенное их наращивание в ходе войны и ряд ударов, а не одно сражение. Бонапарт недооценил роль моральных факторов.

Война 1812 года, по всей вероятности, — единственная (кроме 1941—1945 гг.), уникальная в отечественной истории, сумевшая, безусловно, консолидировать все слои общества на достижение главной цели.

В тактике Наполеон в 1812 году действовал по выработанным им ранее рецептам. В своего рода шаблон превратился у него принцип сосредоточения сил на направлении главного удара, доведённый к тому же до крайности и выразившийся в излишнем уплотнении боевого порядка на направлении главного удара.

Известны попытки объяснить причины поражения Наполеона «объективными» обстоятельствами и этим принизить роль русской армии и русского народа в разгроме наполеоновской армии. Эти взгляды получили широкое распространение в зарубежной военной литературе (особенно среди французских военных историков, стремившихся оправдать Наполеона), появлялись в дореволюционной отечественной литературе.

Это прежде всего так называемая «климатическая теория», объяснявшая гибель армии Наполеона сильными, непривычными для неё морозами, которые якобы стояли в период её отступления. Не говоря о том, что морозы одинаково воздействовали и на французскую, и на русскую армии, следует доказать, что эта теория противоречит фактам. Из показаний участников и данных метеорологических наблюдений видно, что серьёзных морозов вплоть до окончания переправы через Березину не было. В октябре (по старому стилю) морозов не наблюдалось, а в первой половине ноября (по старому стилю) температура только в отдельные дни падала до минус 10 градусов. Убедительным доказательством отсутствия сильных морозов является и тот факт, что Днепр и Березина в районах переправ Наполеона не были покрыты льдом. Только начиная с последнего дня Березинской переправы, 16 (28) ноября действительно ударили сильные морозы (до минус 28 градусов), что привело к большим потерям среди французов обмороженными. Но эти морозы только ускорили и без того уже неизбежную после Березины гибель остатков Великой армии.

Есть авторы, которые среди факторов, вызвавших гибель французской армии, выдвигают на первый план голод. Однако недостаток продовольствия и фуража у французской армии возник не в силу каких-то объективных причин, а в результате изоляции, в которую сознательно поставил французскую армию Кутузов.

В то же время в стратегии русской армии, руководимой М. И. Кутузовым, в Отечественной войне 1812 года одним из решающих обстоятельств стало умелое и максимальное использование людских, моральных и экономических ресурсов страны.

Исторической справедливости ради следует отметить, что русское правительство допустило целый ряд ошибок, к которым относятся: непростительная вялость в подходе к военной организации государства в целом; фактическое отсутствие работы по созданию резервов, чем грешны и сейчас; слабая организация общества для борьбы в случае агрессии извне. Правительство сделало очень мало для материального обеспечения боевых действий столь крупного масштаба. Перед Кутузовым встала задача обеспечить имеющуюся ранее армию и созданные им вновь формирования (почти 400 тыс. чел.) боеприпасами, продовольствием, фуражом и обмундированием. При этом снабжение обмундированием осложнялось перспективой ведения боевых действий зимой. Следует отметить, что специального, табельного зимнего обмундирования в то время не существовало.

И Кутузов берёт руководство всей деятельностью в этих областях на себя, отодвигая чиновников из Военного министерства, и достигает результатов, предрешивших, по сути дела, успех контрнаступления. Например, главнокомандующий не мог повлиять на повышение производительности действовавших заводов военной промышленности, но установил тщательный контроль за работой этих предприятий, предъявил чёткие требования относительно объёма выпуска и качества видов оружия и боеприпасов, лично регулировал распределение вооружения.

Он принял самые решительные меры по сбору запасов продовольствия и фуража, имевшихся у населения в районах, прилегавших к театру военных действий, а также по мобилизации транспорта для доставки этих запасов к армии.

Кутузов, разумеется, не был первым из полководцев, который осознал значение максимального использования людских, моральных и экономических возможностей страны. Например, Пётр I также понимал это положение и в своей деятельности осуществлял его на практике. Но у Кутузова, который не являлся самовластным монархом, как Пётр, стремление расширить рамки деятельности полководца за пределы одних лишь вопросов военного искусства весьма заметно и конструктивно.

Кутузов применил совершенно новые, оригинальные способы ведения стратегической борьбы, не делал панацеей одно генеральное сражение, а стремился посредством целой системы боевых действий и маневров поставить противника в безвыходное либо чрезвычайно сложное положение.

Военное искусство России в войне 1812 года представляет один из высших моментов развития отечественного военного искусства Нового времени. Русская армия как механизм, инструмент, орудие — была на высоте. Вытянул кампанию не только талант М. И. Кутузова. Несмотря на все его заслуги и несомненный вклад в ратные подвиги Отечества в решающей степени, вытянули опять-таки нижний чин и офицерская масса. Кстати, ошибок было не меньше, чем успехов. Вся правда о войне на сегодняшний день ещё впереди, и она будет несколько иной, чем легенда.

Владимир Золотарёв