Святой день праздника Старый новый год

14 января, а по старинному церковному календарю 1 января, наши предки праздновали гражданский Новый год. Это особенный день года для всякого церковного человека. В этот день новорожденному Господу при обрезании было наречено имя Иисус — Спаситель, Который спасёт людей от греха и смерти. Своими благочестивыми размышлениями об этом светлом событии с нами делится свт. Иннокентий Херсонский (1800–1857).

Святитель Иннокентий Херсонский. Беседа на день Обрезания Господня

И егда исполнишася осмъ дний, да обрежут Его, и нарекоша имя Ему Иисус, нареченное Ангелом прежде даже не зачатся во чреве (Лк. 2: 21)

[По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать [Младенца], дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве (Лк. 2: 21).]

Когда приличнее настоящее сказание Евангелиста обратить в предмет размышления, как не в настоящий день, посвященный Церковью воспоминанию обрезания Господня? Благоговейное размышление о сем Таинстве подаст нам кроме сего самый лучший урок при вступлении нашем в новый год, показав на примере Спасителя, для чего христианин должен употреблять время, с каждым новым годом, как бы снова даруемое ему благодатью Божиею.

Поскольку обрезание было так важно и учреждено Самим Богом, а между тем составляло обряд кровавый и болезненный, то избрано в знамение завета, конечно, не без важных причин и целей. Каких именно? Не сказано ни Аврааму, ни Моисею, как бы для того, чтобы народ Израильский приучить к совершенному повиновению и безусловной преданности в волю Божию. Но самая сущность Таинства достаточно указывает на цель его.

Во-первых, при обрезании, очевидно, предполагается в каждом рождающемся природная нечистота, которая должна быть отвергнута, даже с пожертвованием тела и крови; следовательно, выражается вообще падшее, греховное состояние природы человеческой и необходимость в ее исправлении и очищении.

Во-вторых, обрезанием обнаруживается готовность человека и решимость сражаться с испорченностью своей природы, а особенно распинать плоть свою с ее страстями и похотями.

В-третьих, обрезанием свидетельствовалась вера в грядущего Искупителя всех грехов и Очистителя всех нечистот человеческих, Который имел крестом Своим умертвить и отсечь все зло, гнездящееся в падшей природе нашей. Обрезанный посредством пролияния, в духе веры, своей крови, входил, священнотаинственне, в участие в крови Сына Божия, единственного Источника всякой чистоты и исцеления. Посему обрезание и называется печатью правды веры.

Поелику же духовные причины и цели не исключают и вещественных побуждений, то обрезание могло быть избрано в знамение завета и по его благотворным действиям на самое телесное благосостояние народа Еврейского.

Все сии причины и цели явно не касались достопоклоняемого лица Мессии, Сына Божия. Обрезание не было нужно для Него, ни как символ завета с Богом, ибо Сын всегда едино со Отцем; ни как знамение нечистоты природной и нужды в очищении, ибо Он родился от Духа Святаго, не сотворил ни единого греха, и явился во плоти не для того, чтобы достигнуть очищения Самому, а чтобы Собою очистить всех и каждого.

Для чего же теперь приемлет Сын Божий обрезание, подобно последнему из сынов Израилевых? Для того, что Он принял на Себя не только естество наше, но и все грехи и неправды нашего естества, усвоил Себе последнее совершенно и навсегда, а грехи и нечистоты на время, для ответственности за них и для того, чтобы изгладить их Своею правдою и Своими страданиями.

Для сего именно Он приемлет теперь и обрезание, обрезуя в Себе нечистоту естества человеческого, подобно как для сего же Он будет принесен во храм и искуплен, яко первенец, двумя птенцами голубиными; для сего же приимет крещение от Иоанна, хотя оно совершалось во отпущение грехов, коих в Нем Самом не было нисколько. Поелику же Сын Божий будет принимать все сии обряды и Таинства не для Себя собственно, а за нас; и поелику однократным, личным приятием их, Он заменит многократное принятие их от всех сынов человеческих: то, приемля обряды ветхозаветные, Спаситель сим самым будет упразднять их, яко уже ненужные, и освобождать от них всех Своих последователей. Посему-то именно в Новом Завете нет более ни обрезания осмидневного, ни жертвоприношения в четыредесятый день, ни крещения Иоаннова, ни Пасхи Израильской: все это окончилось на лице Спасителя нашего; и сие-то самое выражает святой Павел, когда говорит, что Бог Отец послал Сына Своего, бываема под законом (обрядовым), да подзаконный искупит, да всыновление восприимем (Гал. 4; 4–5); то есть, да будем яко возрастные дети свободны от обрядового закона, бывшего пестуном для малолетних.

Поелику обрезание совершилось в осьмой день; то, вероятно, совершилось, не в вертепе уже, а в Вифлееме. Для совершения его в таком случае мог быть призван какой-либо священник; в противном же случае мог совершить его и сам Иосиф, яко глава семейства, имея на то полное право. Таким образом, если до сих пор нужна была тайна, то она оставалась во всей силе.

В обрезании Сын Божий благоволил претерпеть то, что не следует само по себе из естества человеческого, а есть следствие нашей нечистоты и греховности, коих в Нем Самом не было вовсе. Обрезание Господа есть видимое начало Его крестной жертвы, ибо все прочие виды уничижения и страданий, кои будет претерпевать Он за нас во всю жизнь, составляли собою жертву безкровную, а здесь — железо и кровь, видимое предвестие гвоздей и венца тернового.

И нарекоша имя Ему Иисус, нареченное Ангелом прежде даже не зачатся во чреве.
[Дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве (Лк. 2: 21).]

В наречении имени Его указано, что Он принес с Собою для нас, и чего мы можем ожидать от Него. Ибо что означает имя Иисуса? Спасение. Какое? Всякое: духовное и телесное, временное и вечное, видимое и невидимое. От каких зол не страдает падший род человеческий! Страдает от тьмы в уме, от злости в воле, от нечистоты и томления в сердце, от болезней и смерти в теле. Все сии виды зла будут уничтожены Сыном Божиим; от всех их Он спасает совершенно и навсегда. Для сего именно нарекается Ему имя Иисуса, или Спасителя; ибо Он приемлет его не так, как нередко принимаются имена у нас, чтобы только носить имя, а с тем, чтобы осуществить его на самом деле. Посему и дано сие имя не как-либо случайно, по желанию, например, Матери или святого Иосифа, а свыше, от Ангела, еще до зачатия Его во чреве: нареченное Ангелом прежде даже не зачатся во чреве. И Ангел, без сомнения, не сам измыслил его, а принял с благоговением от Самого Владыки Ангелов, из Него же, — как замечает апостол, — всяко отечество на небесех и на земли именуется (Еф. 3; 15). Посему-то и несть бо иного имени под небесем… о немже подобает спастися (Деян. 4; 12), кроме имени Господа Иисуса; посему-то пред сим достопоклоняемым именем и должно преклоняться всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних, и всяк язык исповестъ, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2; 10–11).

Мы хорошо делаем, братие мои, что, по чувству благоговения, не даем сего имени никому. Кто из христиан осмелится носить имя Иисуса? Но крайне худо то, что сие всесвятое и сладчайшее имя из области благоговения преходит у многих в область невнимания и забвения. Ибо нет ли таких христиан, кои стыдятся произносить это имя, особенно при некоторых случаях? И почему стыдятся? Чтобы не показаться людьми необразованными!.. До того дошла наша лжеименная образованность! А она же велит с чувством произносить имя Сократов и Платонов, имя всякого человека, вышедшего своими деяниями из круга людей обыкновенных!.. Что же значат все великие имена в мире пред единым именем Иисуса? Ибо еще повторим — верно и всякого приятия достойно слово апостола, яко несть бо иного имени под небесем… о немже всем нам подобает спастися, кроме сего Божественного имени. А когда в нем наше спасение, то как нам не любить его и не благоговеть пред ним? Любя, как не повторять его часто и с услаждением? Благоговея пред ним, как не дорожить им, и не внушать к нему почтения во всяком, на кого только нам возможно действовать? Древние христиане так умели усвоять себе сладчайшее имя Спасителя, что после мученической кончины святого Игнатия оно нашлось видимо отпечатленным в его сердце. Если такое совершенство превыше нашей слабости, то, по крайней мере, не будем походить на язычников, не ведущих имени Иисусова.

Нареченное Ангелом, прежде даже не зачатся во чреве. Так, до зачатия во чреве наречено имя от Ангела и Иоанну Крестителю (Лк. 1; 13). Так же наречено было некогда Самим Богом имя Исааку, когда он еще находился во чреслах отчих. Подобно тому давались предварительно имена свыше и другим. Для чего? Дабы усилить предсказание о рождении наименованием имеющего родиться, как уже рожденного, и дабы выразить именем истинный его характер и жизнь. Ибо мы даем имя наугад, как случится, по соображениям внешним, не имея в виду качеств того, кому даем, ибо не можем и знать их; посему у нас имена большей частью не соответствуют лицу и делу; да мы не обращаем на это и внимания: но свыше, с неба все видно; там заранее совершенно известно, каков будет рождающийся, и что будет с ним. Сообразно тому дается и имя; а данное таким образом, оно совершенно выражает человека, его характер и жизнь.

Но время уже нам от давно прошедшего события обратиться к настоящему дню, который в сравнении с другими днями также носит особенное и немалое имя — нового года. Как начало нового года — настоящий день требует нового урока, — такого притом, который бы стоило помнить весь год. — Где взять нам подобный урок для себя и вас?

Возьмем в лице и примере Спасителя нашего, — в том, что с Ним ныне происходит, в Его пречистом обрезании и сладчайшем имени, на Нем нареченном. Видите, чем начал жизнь и действия Свои Тот, Который есть самая чистота и святость? Обрезанием. Не тем ли паче нам, нечистым и оскверненным грехами, должно употреблять время, нам даруемое, на совершение в нас духовного обрезания, то есть на отсечение всех богопротивных помыслов и предрассудков, на искоренение всех душетленных страстей и пожеланий, на изглаждение всех духовных и плотских скверн? В противном случае лучше было бы сократиться нашей жизни, нежели продолжаться во грехах и беззакониях. Если же она, по милосердию Господа, продолжена еще, то это знак, что там, горе, ожидают нашего покаяния, ожидают давно, с тех пор, как мы уклонились с пути правды и истины.

Войдем же в дух и цель нового года; поймем истинную и единственную пользу, которую мы можем извлечь из времени, не на время только, а на целую вечность; перестанем искать спасения там, где никогда нельзя найти его, и обратимся к Тому, Кто затем и послан, для того и пришел во плоти, для того пролил уже ныне Кровь Свою, дабы спасти всех нас. Не раз уже, а многократно в настоящий день представал Он нам с сей искупительной Кровью, со Своим трогательным примером и со спасением для нас. Се паки предстал и ныне, предстал для некоторых, по всей вероятности, в последний раз. Не закроем же паки очей, не отвратим слуха по-прежнему; возьмем и мы нож самоотвержения христианского и, в духе веры о всесильном имени Иисуса, начнем обрезывать все, что в нас обрящется плотского и противного Закону Божию. Таким образом новый год воистину соделается для нас новым летом благодати, и мы будем совершать праздники Христовы не яко чуждые, но как собственные, коих значение отпечатлено в нашем сердце и жизни. Аминь.

Источник текста: Православная электронная библиотека NI-KA.