Духовные традиции в поэзии Серебряного века

Доклад Маториной Н.А. на IV Свято-Мефодиевских образовательных чтениях «Традиционные ценности и современный мир»

Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века —
По воле Бога самого —
Самостоянье человека,
Залог величия его…….
А. С. Пушкин

Состоявшийся человек — это человек, помнящий свои истоки: историю своего народа, его культуру, традиции, передающиеся из поколения в поколение. Поэты Серебряного века, пожалуй, последние глашатаи идей добра и нравственности, воспитанные на вековых традициях, несущие в массы слово о Боге, о любви, о взаимопонимании и сострадании. Все они по-разному встретили новое время: кто-то воодушевленно, с надеждой на лучшее, кто-то со страхом, кто-то не принял перемен и не захотел участвовать в них. Но у всех в творчестве появляется печальный образ уходящей Руси — чего-то безвозвратно утраченного, навек ушедшего.

Поэт Игорь Северянин, осмыслив произошедшие в России исторические события — революцию и Гражданскую войну — пишет стихотворение «Народный суд», используя вопросно-ответную форму стиха, поэт обращает внимание читателей на нравственную проблему:

Зачем православные Бога забыли?
Зачем шли на брата, рубя и разя?
И скажут они: «Мы обмануты были,
Мы верили в то, во что верить нельзя!»

Ответ на вопрос: почему новые устои не одухотворили сердца людей, а, наоборот, ожесточили их, очевиден: люди перестали верить в Бога, утратили веру в добро, в человека. Поэтому так ценно для нас творчество поэтов Серебряного века, которые, выполняя высокую миссию поэта — «глаголом жечь сердца людей», — несут в мир непреходящие нравственные ценности.

Остановимся на стихотворениях некоторых поэтов.

Н. С. Гумилев, поэт Серебряного века. Романтик, открыватель новых земель, путешественник

Им создан удивительный поэтический мир. Поэтическая страна Н. С. Гумилева населена рыцарями, золотыми драконами. Там сверкают серебряные водопады, благоухает голубая лилия…

Все стихи Гумилева пронизаны глубоким философским смыслом». Значительную часть поэтического наследия поэта составляют стихи и поэмы, наполненные евангельскими мотивами и образами, проникнутые любовью к главному действующему лицу Нового Завета — Иисусу Христу.

Он идёт путём жемчужным
По садам береговым,
Люди заняты ненужным,
Люди заняты земным.

Строки эти глубоко трогают человеческую душу. Невольно задумываешься о том, что это стихотворение — своего рода предупреждение человечеству о предстоящих бедах как наказание за его праздность, жадность, чёрствость души.

В мемуарах жены старшего брата поэта, Дмитрия, говорится об атмосфере, окружавшей братьев в родительском доме: «Дети воспитывались в строгих принципах православной религии. Мать часто заходила с ними в часовню поставить свечку, что нравилось Коле. С детства он был религиозным и таким же оставался до конца своих дней — глубоко верующим христианином. Коля любил зайти в церковь, поставить свечку и иногда долго молился перед иконой Спасителя». И в этих же воспоминаниях находим слова самого поэта: «Как осторожно надо подходить к ребёнку! Как сильно меня потрясло, когда я впервые услышал о страданиях Спасителя!» Иисус Христос становится нравственно-этическим идеалом Гумилёва, а Новый Завет его настольной книгой.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей — мгновенна и убога.
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога!

Не один десяток стих. и поэм Гумилёва создан на основе евангельских легенд, притч, наставлений: «Блудный сын», «Ворота рая», «Храм твой, господи, в небесах» и др.

В его стихах обнаруживается спрятанное в недрах души стремление искупить грехи человеческие, освободиться от пут мирской суеты и соблазнов цивилизованного «рая».

В мой самый лучший светлый день,
В тот день Христова Воскресенья,
Мне вдруг примнилось искупленье,
Какого я искал везде.
Мне вдруг почудилось, что нем,
Изранен, наг, лежу я в чаще,
И стал я плакать надо всем
Слезами радости кипящей. («Счастье»)

Короткая жизнь поэта и его творчество с полным правом можно назвать примером служения родному слову, народу, Богу. Совмещая в себе талант поэта, философа, учёного, Гумилев пронёс «пламенную страсть» и любовь к родному дому — России, ее народу, который призывал словом жить по Закону Божьему.

В книге «Шатёр» есть стихотворение-завещание — «Мои читатели». Спокойное, мудрое. О том, как

…сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную Землю
И представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.

«Анна Ахматова, «русская Сафо»

Она жила на рубеже веков, когда русская литература была полна тревожными предчувствиями и страхом. В своих стихах она передаёт атмосферу того времени. Пытка страхом, которой были подвергнуты современники поэтессы, была хуже смерти:

Лучше бы на площади зелёной На помост некрашеный прилечь
И под крики радости и стоны
Красной кровью до конца истечь.
Прижимаю к сердцу крестик гладкий:
Боже, мир душе моей верни!
Запах тленья обморочно сладкий
Веет от прохладной простыни.

Но настоящему поэту невозможно все время бояться: тогда он перестаёт быть поэтом. Не случайно в самые тяжелые годы (1921–1924), когда ей закрывают дорогу в печать, лишая слова и хлеба, Ахматова пишет цикл «Библейских стихов», словно бы ограждая себя от сатанинских сил. Она отказывается бояться.

В стихотворении «Лотова жена», основанной на библейской легенде об уничтожении двух городов — Гоморры и Содома, где царил разврат, Ахматова показывает трагедию людей, вынужденных покинуть родную землю. Среди жителей Содома — грешников, предававшихся порокам — нашлась одна праведная семья Лота, которую Господь решил оставить в живых. Разгневанный решил стереть с лица земли города, населенные грешниками, поэтому, чтобы спастись, семье Лота необходимо уйти из родного города. Однако, жена Лота, отойдя от Содома, оглянулась и сразу

Взглянула — и, скованы смертною болью,
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.

В стихотворении выражена глубокая скорбь и боль жены Лота, вынужденной покинуть стены родного дома, где она была счастлива. Она оглянулась

На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на дом, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где Милому мужу детей родила.

Лучшие мгновения ее жизни остались там, за стенами города. И она отдала свою жизнь за единственный взгляд. В стихотворении звучит, конечно, и боль и скорбь за современников, вынужденных покинуть родные дома, уезжающих из России. И, хотя в другом своем стихотворении поэтесса скажет: «Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам», — тоска об осиротевшем доме, о невосполнимой утрате, звучит в них.

Поэтическим кредо поэта стало следующее стихотворение:

Кого когда-то называли люди
Царём в насмешку, Богом в самом деле,
Кто был убит — и чьё орудье пытки
Согрето теплотой моей груди…

Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима — все прошли
Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утёс, —
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом священных роз.
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор — к смерти всё готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней — царственное слово (1945).

Главная мысль стихотворения заключается в том, что Бог, его заповеди, его жертва — вечны. А люди — преходящи. Добрые, злые, страшные, имеющие и не имеющие — все. В этой мысли Ахматова близка к пушкинскому пониманию роли поэта и поэзии: поэт обязан выражать Божьи истины, учить переосмысленному, понятому им слову Божию. В награду за выполнение долга — рождение царственного Слова — его ждёт трагическая судьба избранного Богом.

Поэма «Реквием»

17 месяцев (1938–1939) Ахматова провела в тюремных очередях в связи с арестом сына, Л.Гумилёва. Однако поэма имеет не только личное значение.

Для описания событий, очевидцем которых была Ахматова, поэтесса выбирает библейский масштаб. Библейские, в том числе и апокалипсические мотивы пронизывают всю поэму. В поэме нет проклятий и осуждений. Почему? Почти два тысячелетия тому назад весь народ осудил на казнь сына Божьего, предал его. А теперь весь народ, предавая друг друга, спешит друг друга казнить. По сути, палачи — сами люди. Они молчат, они терпят, они страдают, они предают, они казнят. Поэт описывает происходящее, постоянно испытывая чувство вины за весь народ, за всю «безвинную Русь»

Х главе «Распятие» предпослан эпиграф из церковного песнопения: «Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи». В 1 строфе на торжественной ноте повествуется о распятии Христа:

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Мене оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»

Казнь Иисуса Ахматова называет «великим часом», потому что своей смертью Иисус искупил грехи людей и стало возможным (свершилось) духовное возрождение человечества.

А. Ахматова не изображает глумление толпы над Спасителем (праведность выше порока). Она передает сострадание тех, кто может взять эти муки на себя: «Магдалина билась и рыдала», «ученик любимый каменел» от горя, а скорбящая мать стояла молча, ведь страдание ее было велико…

В поэме показана очень горькая страница жизни всего народа. Три голоса, звучащие в ней: матери, поэта и историка — в конце поэмы сплетаются с голосами целого поколения, всего народа.

Александр Блок — гениальный русский поэт Серебряного века, мэтр поэзии

Философская концепция его поэзии заключается в отображении русского национального мировосприятия. Душа русского человека раскрывается в стихотворении А. Блока «Вот он — Христос — в цепях и розах». Поэт показывает, как образ Спасителя сливается с нравственной стихией русской души:

В простом окладе синего неба
Его икона смотрит в окно.
Убогий художник создал небо,
Но лик и синее небо одно.

И если в пейзажи Есенина «всегда вкраплен человек», то в пейзажах Ал. Блока незримо присутствует Спаситель. Перед нами неброский, неяркий, знакомый русский пейзаж:

…..немного грустный.
За ним восходит хлебный злак.
На пригорке лежит огород капустный,
Березки и елки бегут в овраг.

Эти строчки напоминают нам нестеровский пейзаж с картины «Видение отроку Варфоломею». Здесь выражена сокровенная красота стародавней Руси. И пейзажная лирика Блока, и пейзажи Нестерова вызывают в нас чувства любви к родной земле.

Стихотворение «Апокалипсис»

И Дух и Невеста говорят: приди.
Верю в Солнце Завета,
Вижу зори вдали.
Жду вселенского света
От весенней земли.

Всё дышавшее ложью
Отшатнулось, дрожа.
Предо мной — к бездорожью
Золотая межа.

Заповеданных лилий
Прохожу я леса.
Полны ангельских крылий
Надо мной небеса.

Непостижного света
Задрожали струи.
Верю в Солнце Завета,
Вижу очи твои.

Образы и настроения Апокалипсиса в высшей степени характерны для поэзии Блока. Только в отличие от распространенного до нынешнего дня понимания этой книги как повествования о конце света, Блок читает её так, как она создана Иоанном: это повествование о тяжком, мучительном пути к Солнцу Завета, к освобождению мира от скверны.

Поэт предчувствует страшные, воистину апокалипсические испытания, которые ждут Россию. Но вера в Солнце Завета не оставляет его:

Я.отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу.
Она без мысли и без речи
На том смеётся берегу.

Люблю вечернее моленье
У белой церкви над рекой,
Предзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.

Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.

Падёт туманная завеса.
Жених сойдёт из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрезжит брачная заря. (1902)

Надежда на возрождение духовных традиций, нравственных начал человека есть и остается. Один из поэтов, правда не Серебряного века, пострадавший от тоталитарного режима, словно дарит нам глоток надежды, четко указывая единственно возможный вектор движения души — вглубь и ввысь:

Еще могут сто раз
на позор и на ужас обречь нас,
Но, чтоб крохотный светик
в потемках сердец не потух,
Нам дает свой венок —
ничего не поделаешь — Вечность,
И все дальше ведет —
ничего не поделаешь — Дух.